На Лиге я всего третий месяц. Это считая с тем месяцем, который тянул за собой ожидание одобрения моего тренерского сертификата. Но даже за это короткое и незначительное время ненавязчивый игровой процесс увлёк меня с головой и, что самое важное, наполнил мои серые будни многими тёплыми и светлыми моментами. Некоторыми из них мне очень хочется поделиться с вами сейчас, пользуясь ламповым моментом конкурса от Химерики. Х)
Очень надеюсь, такой художественно-повествовательный формат работы тоже подойдёт.
И да, таки всех замечательных леди, заглянувших сюда - с праздником! С:
Чудесная иллюстрация к истории номер раз в качестве приятного дополнение сделана великолепной Incertola (вы еще узнаете её поближе):
Моменты, которые требуют разъяснения перед прочтением:
1. Место встреч - дворец памяти. О том, что же это за место такое, лучше почитать в гугле.
2. Дева Времени – один из игровых титулов в веб-комиксе «Хоумстак».
Мой тренерский сертификат совсем новенький.
Я сижу за столом. В оледеневших пальцах – чашка крепкого кофе (без сахара), как я люблю, и свод правил Лиги. Стол усыпан клетчатыми листами с пометками и чертежами; я – великовозрастный ребёнок с манией классифицировать и упорядочить то, что ново для меня.
В реальном мире, там, куда мы не очень любим выходить, нас разделяют сотни километров. Но дворец Памяти у нас один на двоих.
Скромным эхом по тёмной плитке звенит её лёгкий шаг. Не трудно представить, как где-то там она легко пританцовывает меж мраморных колонн, одаривая каждую из них лёгким прикосновением – ей почти физически необходимо огладить, расшевелить собственную память на пути ко мне. Она не изящна - её грации может позавидовать лишь топор. Её импровизированный танец означает кое-что иное, почти греховное в этих монументальных беспристрастных стенах (здесь, где каждый экспонат хрупок, как скорлупа) – всепоглощающую радость.
Сначала вбегает лайпард. В его цветастом меху танцуют искры, а меж подвижных лопаток к спине привязана тыква. Рожица на ней неприветливо скалит мне два зуба. Мне не очень хочется спрашивать, что это значит.
Юля просачивается следом, раскрасневшаяся и довольная, но уж больно подозрительно по-крабьи, боком. Безглазый маркроу-альбинос, устроивший гнездо в шапке её рыжих волос, слишком очевидная обманка – я даже не пытаюсь изобразить удивлённый вид ради той игры, в которую мы любим играть наедине. Пропажу инкубатора с праздничным свинубом я обнаружила ещё утром, и мне слишком любопытно, на кого она его сменяла. Новогодний рокрафф? Влюблённый эспурр?
Слабо представляю, чего за него ждать. Я не очень люблю свинок. Вчера я нетерпеливо потирала руки, предвкушая в своей команде малыша зоруа – кто-то предлагал его за свинуба, – но укоризненный блеск чуть раскосых прищуренных глаз воззвал к моему сомнению, тошноте и, отчего-то, стыду.
- Он стоит дороже, - таков был безапелляционный, чуть резковатый ответ.
Юля – экономист, что заставляет меня относится к её расчётам с двойной долей подозрения и скептицизма. Лисы – одна из самых больших моих слабостей в этом и не только мире, но нетерпение не является моим худшим пороком. Я согласилась ждать.
Шинджи пользуется моим замешательством, и сбрасывает грязное пёрышко в кофе с презрительным визгом у моего уха. Я вздрагиваю, потому что не переношу резких звуков. Шинджи – это её дурной тейллоу, который меня ненавидит, и наши с ним чувства тут абсолютно амбивалентны. Веником заталкиваю его под стол.
Столько покемонов хороших, а она назвала этим именем какую-то дурную ласточку!
Юля морщит нос, как всегда делает, когда пытается что-то от меня скрыть. С таким же успехом она может ходить по городу с табличкой или заказать рекламу на ТВ. Она хороша в сокрытии тайн, но только в том случае, если ей удаётся подчинить своей воле желание самой всем поделиться. Мы обе не принадлежим к той категории людей, которая очень ярко демонстрирует свои эмоции (хотя её мимика всё же несколько живее моей), но сегодня она сияет, как начищенный пятак во лбу моего мяута.
- Показывай, - я предпочитаю обойтись без предисловий и ритуального чаепития, растягивающего минуты в стройные цепочки бесконечностей. Может не зря она грешила некогда на Деву Времени?
- Обещай не шипеть, - я фыркаю. Довольный как слон человек, который пытается казаться осторожным, как я считаю, лучший десерт к праздничному ужину. Это очередной специальный пуррлойн? В этом храме уже несколько тесновато для стольких кошек (она любит их до беспамяти).
- Это зависит от твоего нового друга. Если там очередной электрический покемон, я тебя отсюда выселю вместе с ними.
Я люблю электрических покемонов, правда. Но после того как у нас поселился запдос, недолговечность предметов и воспоминаний в этом месте практически сразу подскочила до критической отметки. Когда я выбирала эти обои, они вовсе не планировались быть в горошек! Всему же есть свой предел.
Она смеется, а её рюкзак заходится ходуном. Уже вылупила, значит.
Юля усаживает своё сокровище на стол с выражением вселенской гордости на лице, и моё сердце, закалённое литрами кофе, пропускает удар. Два выпученных глаза. Ощипанные крылья. Широко раскрытый клюв, в котором еще трепыхаются наполовину растерзанные черви. Я не брезгливый человек, но при виде тейллоу меня начинает тошнить, и червяки тут абсолютно не причём.
- Это Шинджиииии! – весело тянет Юля, абсолютно искренне наслаждаясь тем, как краска сходит с моего лица. Я и без того бледная, но сейчас, наверное, как бумага. Чёртова птица ничем не отличается от предыдущей, кроме цвета. Цвета мерзкой болотной жижи с бензиновыми разводами по краю пера.
Она терпеть не может зелёный. А я терпеть не могу тейллоу. Именно поэтому теперь наш зверинец включает в себя шайни тейллоу.
- И вот на это ты променяла свинуба?
Радость мгновенно стекает с её лица, словно кто-то плеснул на него растворителем. Юля хмурится, сосредоточенно прожигает взглядом дырку в столе, пока её новый питомец на пару с маркроу таскает из сахарницы пропитанные лимонным сиропом кубики. Вспоминает вчерашний разговор о зоруа. Вздыхает. Её радость сменяется грустью и физически ощутимой виной в одночасье, а это уже беспокоит меня, ведь сколь бы холодной и жёсткой я не казалась внешне, а расстраивать её мне не нравится.
Она очень умная. И лишь на толику, необходимую для того, чтобы сменять ценного ивента на бесполезную, но любимую птицу, импульсивная. Она ведь хотела вылупить этого свинуба. «Слипнется» назвать.
Уже сейчас я знаю, что отдам ей своего. Только немного позже, после злободневных душевных терзаний: на капельку её импульсивности всегда найдется капелька моего садизма.
Чай этим вечером мы пьём уже вчетвером: я, она, и два Шинджи, что примерно на два Шинджи больше, чем нужно мне для счастья. Ненароком выплёскиваю на него чай – цвет этой птицы становится ещё более гадким, если такое вообще возможно.
Новый Шинджи отвечает мне на этот бессмысленный жест задумчивым «кря».
Я ношусь по залам в каком-то излишне возбужденном состоянии и расклеиваю по стенкам цветные стикеры. Стены почти все завешены Юлиными рисунками, или рисунками художников, которыми она восхищается, так что найти свободное место между ними невероятно тяжело. Моих работ здесь не найти – я слишком критично к ним отношусь, чтобы позволить себе такую роскошь, как память о них.
Про себя чертыхаюсь, и клею стикер на лоб бюсту Шолохова. В ответ на такую наглость он своими гипсовыми губами шепчет мне что-то невразумительно-возмущенное, но в чётко прослушиваемом стихотворном ритме.
Какой нормальный подросток хранит у себя в комнате бюст Шолохова? Никакой. А вот Юля хранит.
- Что такое? – она выползает из своей спальни ме~едленно, немного лениво после долгого сна. Волосы на одной её стороне свалялись, как золотисто-рыжая шёрстка, а на другой растрепались и торчали во все стороны дикобразьими иглами. Её широкий зевок обрывается на середине, глаза округляются – за столько лет ей еще не доводилось видеть меня в таком взвинченном состоянии.
Я её понимаю. Сама бы я не решилась на себя взглянуть сейчас в зеркало.
Из зала французской культуры растекается по всему дворцу мелодия на заразительный испанский мотив. В такт ей заливисто подвывают лилпапы. Оба они почему-то названы в честь Клэрис Старлинг.
- Вульпикс! – Я немного задыхаюсь, заламывая пальцы. Замереть на месте я уже не в состоянии – ношусь, перебегая из одного зала в другой, словно у меня в штанах петарда, а на ногах - сапоги скороходы. – Алола! Скоро будет здесь.
- О! – Её возглас то ли радостный, то ли удивлённый, хрен поймёшь. Она поступает разумно, притаившись в уголке, подальше от тех мест, где зигзагами укладывается на блестящую плитку траектория моего забега. – Где ты его нашла?
- У самого доброго человека на этом свете, думаю!
Вдаваться в детали о моих хвалебно-льстивых речах, бессонной в ожидании ответа ночи и съеденных от волнения ногтях я не стала. За далёкую, словно отголосок звезды, мечту, ставшую явью так близко и так скоро, я отдала трёх покемонов, но всё ещё не чувствовала себя расплатившейся до конца. На каждом расклеенном мною по дворцу стикере значилось «алола вульпикс», и только на том, что прикрывал сейчас горбатый нос Шолохова – «снайви».
Снайви. Такой желанный для моего дарителя снайви. Я должна отыскать змейку во что бы то ни стало, даже если никто меня не просил.
Влага на моей шее несколько отрезвляет, даже в достаточной мере, чтобы я замерла. Это.. слёзы?
- Лана, - зовёт Юля и добродушно смеётся, когда обнимает меня, чтобы утешить. Моя нервная система сейчас крайне уязвима и хрупка, как первая ледяная плёнка, подёрнувшая речную гладь. И всё же плачу я редко. Из-за покемонов - впервые. И от этого хочется смеяться над собственной глупостью – ведь я, не мало, считаю себя человеком рациональным.
Мне двадцать. А я хохочу и не могу унять ручейки слёз от того, что завладела любимым покемоном в первые два месяца своей игры. Определённо успех в жизни мне гарантирован.
- А? – Кое-как вытираю уголки глаз перепачканным чернилами краем рукава. Они всегда в чернилах из-за того, что я много расчётов прописываю вручную. Это мой дикий способ успокоиться.
Юля утешающе гладит мои плечи, а потом закрывает Шолохову глаза рукой и по-матерински целует меня в лоб.
- Назови её Лана.
Её горячий шепот продолжает лёгким стыдом жечь мои уши, даже когда она возвращается к себе досматривать свой утренний сон. Сегодня я даже не пытаюсь сладить со своими эмоциями. Я позволяю себе просто быть счастливой.
- Ты назвала дигглета Басков?
Я пожимаю плечами, не отрываясь от чтения. В последний раз я делала что-то квиллингом в девятом классе школы. Сложное, но интересное задание на сей раз хочется воспринимать как вызов. Вообще всё что угодно хочется воспринимать как вызов, кроме статьи на конференцию, которую мне нужно было написать ещё на вчера.
- До меня его звали «Натуральный блондин». Он был обречён.
Иногда к нам в гости заходит Юми. Она – старожил на Лиге, рука помощи и путеводная звезда для новичков вроде нас. Что бы там не случилось, в какой бы заднице мы не оказались, я всегда знаю, что могу рассчитывать на неё. Задать ей вопрос, и получить один из её многообещающих и вдохновляющих ответов: «я без понятия», «хз», «жиза»
или «вульпикса не отдам, он у меня с редким спрайтом». Иногда даже все одновременно в произвольной последовательности.
Она откусывает кит-кат, не отламывая палочки, и разрезает банан продольно на три части, прежде чем его съесть. Я помню точную дату, когда начала ставить точки в конце предложения. Обе мы считаем друг друга странными, что совершенно не мешает нам относится друг ко другу с уважением и теплотой.
Во всяком случае, именно в этом я настойчиво убеждаю себя, пока её внимательный взгляд сверлит дырку где-то между моих бровей. Дело в том, что Юми – тренер ядовитых покемонов, и хотя тантакруэля или сколипеда трудно незаметно пронести в барсетке, я считаю, что здравому опасению за свою жизнь всегда можно найти немного места.
- Как тебе удалось собрать всех в такой короткий срок?
- У меня есть фея-крёстная.
Это почти правда. Юля изумительно рисует, и за её рисунки люди иногда готовы платить лисичками и другими ценными для меня покемонами. Именно ей я обязана своим первым феннекином, зоруа-соблазнителем (мне пришлось безбожно прикрыть мордочку Питера Виггина черепом аэродактиля до эволюции, только чтобы не видеть этот ООС-ный взгляд дамского угодника), чудесным огненным вульпиксом по имени Эндер, снежной скитти и любимым полярным хут-хутом. Еще двое лисят достались нам за сбор паззлов. Я люблю собирать трудные паззлы и те полтора часа, потраченные на моего первого феннекина, стали болезненным геройским шрамом на моей памяти, который я могу теперь гордо демонстрировать. Взбудораженная, но донельзя довольная – именно в таком состоянии я забирала свою первую на Лиге награду.
- Кофейных скитти Рефлинг и Химерика мне сделали за так, и даже конфетки не взяли. Это было очень неожиданно и приятно для меня. И очень мило с их стороны.
Губы Юми трогает призрачная улыбка. Насмехается она надо мной или думает о чём-то своём – для меня тайна за семью печатями.
- Да, это так. На Лиге вообще есть много щедрых и добрых людей.
Уходит она, обычно не прощаясь. В реальном мире между нами восемь часов разницы. Я уже знаю, кого она жаждет больше всего, а потому, закатав рукава, решительно отправляюсь на поиски салазала. Соотношение расценок на Лиге для меня всё ещё непостижимо, как уравнение Навье-Стокса, или загадка о том, почему лаба упорно кидает мне висмуров, но только сейчас я начинаю осознавать, что тут это считается нормой для всех.
Клиент находится как по мановению волшебной палочки, и просит за неё аж 14 конфет.
- Она столько не стоит, - в очередной раз замечает Юля, но уровень моего доверия к ней в вопросе расценок на покемонов уже пробил собой второе дно и зарылся в Сумраке. Не принимая никаких возражений (даже самых настойчивых), я решительно забираю из её рук пакет с конфетками и иду договариваться.
Я панически боюсь писать людям. Но, переборов свой страх, я получила Лану, которая не расстаётся со мной ни на минуту, и сейчас весело подмахивает своими хвостиками в такт собственным пока ещё неокрепшим шажкам. Юми определённо стоит того, чтобы перешагнуть через себя еще раз. Откровенно говоря, мне до жути интересно, умеет ли она вообще радоваться – и только ради того, чтобы узнать это, стоит заплатить такую цену.
(Чем дальше в Лигу Орудо, тем всё больше мне кажется, что Токсик писали с неё).
Пока они настороженно смотрят друг другу в глаза, кажется, успевает пройти целая вечность. Глум рядом с Юми уже залил слюной весь пол вокруг себя, а вороватый архен, устав гонять по залам наших шумных Шинджи (х2 шт), примостился на скелете мозазавра. Внимательный тукэннон Маледа не сводит с него настороженного взгляда – а тот лишь гордо поднимает клюв, всем своим видом демонстрируя оскорблённое достоинство и негодование. Но ворованный зуб из когтей не выпускает.
- Это мне? – Юми наконец подаёт голос.
- Да. Мы хотели немного тебя порадовать, - Юля знает её куда лучше меня, и всё равно осторожно переминается с ноги на ногу. Я даже близко не представляю, как мне реагировать на стальные нотки в её голосе.
Юми, по-видимому, тоже не представляет. Глум (по имени Юме, как ни странно) сонно выпускает вверх облачко спор. Даже две Юми не способны придать своим чувствам хоть какой-то эмоциональный окрас в эту минуту.
- Спасибо.
Я растерянно киваю, как китайский болванчик, и провожаю взглядом её туманный след. Все мы разные, и по-разному реагируем на слабые отклики этого мира в ответ на наше присутствие, будь-то случайные порывы ветра, или внезапные подарки судьбы. Юля широко улыбается.
- Она счастлива.
- Откуда ты знаешь?
Она бережно прилаживает обратно оторванную у архена кость, и мечтательно прикрывает глаза.
- Ты что, не видела? Она унесла её на руках.
Свойство саландита: разъедание. Нужно невероятно любить кого-то, кто капля за каплей пропитывает всё твоё существо ядом одним лишь касанием, чтобы носить его на руках.
Я улыбаюсь. По крайней мере, она умрёт довольной.
Упомянутые в историях покемоны (ну мало ли, вдруг кому-то любопытно):
