По холодному и замершему лесу

Одна кангасханна ходила, Джесси.

Она плакала, горько, обиженно, зло.

С друзьями особенно ей не везло.

Ее кангасханны задирали другие –

Взрослая уж, а яиц нет в помине.

Одногодки ее уж детишек растят,

А она все гуляет, шерсткой блестя.

Все ходит и ходит, все плачет и плачет,

Не знает, что делать с такой незадачей.

Она все ходила, пока вдруг не нашла

Корзинку большую, где яйца лежат.

Корзинку Джесси с собой забрала,

Яйца в ней в свою пещеру взяла.

На подстилку свою она их положила

И, чтоб согреть их, собою укрыла.

Перед тем, как погреть, она их рассмотрела.

Как снег было первое ровным и белым.

На синем втором была желтой макушка,

И желтая с розовым третья скорлупка.

Четвертое было серое с синим.

Каждое Джесси считала красивым.

Ничего не жалела для этих яиц,

Мечтая увидеть их жителей лик.

Заглянули на днях к ней кангасханны.

Удивились подруги ее несказанно,

Увидев, как греет на подстилке своей

Джесси яйца своих приемных детей.

У Джесси подруги ее прощенья просили.

Быстро выросли дети, что подруги родили,

Разошлись по лесам, ушли к рекам глубоким,

Превратив матерей в кангасханн одиноких.

Пожалела их Джесси, видя, как сожалеют,

Простила от доброй души. Теперь греют

Она с подругами вместе яйца всех малышей,

Становясь день за днем красивей и добрей.